Ю.В. Березкин
Schmandt-Besserat, Denise. Before Writing. Forward by William W. Hallo. Vol.1. From Counting to Cuneform. 269 p. Vol.2. A Catalogue of Near Eastern Tokens. 416 p. Austin: University of Texas Press, 1992.
Сайт Дениз Шмандт-Бессера где размещены её статьи (анг.)
Вышедшая в 1992 г. монография подвела определенный итог исследованиям Дениз Шмандт-Бессера (биография и публикации) (далее ШБ), посвященным происхождению счета и письменности в Месопотамии. Эта работа вызвала много откликов (см. литературу) - от сдержанно положительных до восторженных. В начале 1999 г. в Пенсильванском университете состоялся симпозиум по поводу происхождения древнейших систем письма, где работа ШБ снова оживленно обсуждалась. Похоже, что принципиальных сдвигов в оценках за истекшие несколько лет не произошло. Поскольку на русском языке о ШБ написано мало, имеет смысл заполнить этот пробел. Дабы не вносить путаницу, мы используем принятую самой ШБ длинную хронологию, при которой начало среднего урука (урук-9) датируется 3800, а конец позднего (урук-4) - 3100 г. до н.э. Эти даты не бесспорны и, возможно, удревнены против истинных на 100, если не на 200-300.
Дениз ШБ - по образованию искусствовед, профессор ближневосточных исследований Техасского университета в Остине. Научную карьеру начала с гранта Института Редклифа в Кембридже (Массачусетс), полученному в 1969 г. для изучения изделий из глины времени до распространения на Ближнем Востоке керамической посуды. Просматривая десятки коллекций, она неизменно находила в них мелкие предметы в форме конусов, дисков, сфер, тетраэдров и т.п. Исследователи либо оставляли их без внимания, либо истолковывали в каждом случае по-разному. Хотя эти изделия и относились к докерамическому периоду, они были сделаны из обожженной глины. В 1959 г. Лео Оппенгейм из Чикагского университета расшифровал табличку II-го тыс. до н.э. из Нузи (севернее Вавилона), содержавшую перечень овец, ягнят, коз. Табличка имела форму яйца и была пустотелой, а внутри нее находились геометрические фишки, число которых соответствовало числу упомянутых в клинописи животных. В 1970 г. ШБ высказала догадку, что фишки из Нузи есть конец той самой линии развития, начало которой тянется к непонятным предметам из ранненеолитических поселений. К этому времени Пьер Амье (Лувр) уже пришел к выводу, что фишки в глиняных конвертах из Суз, как и фишки из Нузи, использовались для счета.
С 1974 г. ШБ начала публиковать статьи, в которых отстаивала два тезиса. Первое, что фишки различной формы издавна использовались на Ближнем Востоке для счета предметов отдельных категорий (металла, зерна, тканей и т.п.). Второе, что в IV-ом тыс. до н.э., в эпоху урука, эти фишки стали запечатывать в глиняные конверты, предварительно сделав с них оттиски на поверхности конвертов. Позже ограничились только оттисками, а затем лишь рисунками фишек, откуда оказалось уже вовсе близко до идеи письма. Круглый конверт был заменен плоской табличкой.
ШБ предлагала ответ на фундаментальный вопрос, сейчас вновь повторенный автором статьи в "Нью-Йорк Таймс": "Когда никто не умел читать, кто же начал писать?" (Wilford 1999). Согласно ее гипотезе, шумерское письмо никем не изобреталось, а незаметно развилось из счетной системы. В этом случае объяснять, как сложились остальные ранние письменности Старого Света, может быть, и не требуется, ибо все они (эламская, эгейские, скорее всего египетская, а, возможно, и прото-индская и китайская) возникли в результате распространения уже возникшей идеи письма. Лишь письменности ольмеков и острова Пасхи сложились самостоятельно, но скудость данных лишает смысла обсуждать сейчас их генезис. На симпозиуме в Пенсильванском университете прозвучало правда сообщение о находке в конце 1998 г. экспедицией Германского Института в Египте очень раннего погребения в Абидосе с иероглифическими надписями на сосудах и кости. Однако предложенная датировка (3200-3400 до н.э.) была встречена участниками скептически.
Первая серьезная критика ШБ появилась в 1980 г. (Lieberman 1980). С.Либерман доказывал, что древнейшие клинописные логограммы и те типы фишек, к которым они предположительно в конечном счете восходят, по своему значению друг другу не соответствуют. В конвертах, которые просвечивались рентгеном или были вскрыты после находки, находились лишь фишки, имеющие параллели исключительно в числовых знаках. Либерман готов был допустить использование фишек для счета, но не в качестве прото-письма.
Авторы другой статьи (Jasim, Oates 1986) делали упор на нарушенном стратиграфическом контексте квартала Эанна в Уруке, что не позволяет уверенно судить о том, появляются ли конверты с фишками раньше или позже табличек с рисуночным письмом. Указывалось также, что содержимое конвертов чаще всего не соответствует отпечаткам на них.
К началу 90-х годов ШБ удалось в основном отвести эту критику. Не будучи сама лингвистом, она привлекла к работе М. Грин, знавшую клинопись и шумерский и работавшую в свое время в составе коллектива берлинских ученых, которые исследовали древнейшие тексты из Урука. В 1981 ШБ поддержал своим авторитетом М. Пауэл, крупный специалист по клинописным числовым знакам исторического времени. ШБ выявила конверты из Суз и Хабуба-Кабира, в которых находились фишки нечислового значения и соответствующие им отпечатки, да и вообще вопрос о конвертах потерял остроту. Таковых лишь немногим более сотни, найдены они преимущественно в Сузах и содержат преимуществено фишки простых форм. Чаще всего фишки - что и естественно - хранились не в тяжелой и хрупкой глиняной упаковке, а в перевязанных веревкой мешочках (об этом есть и прямые упоминания в документах эпохи Третьей Династии Ура). Концы веревки запечатывались куском глины, т.н. буллой, и именно на буллах найдено большинство оттисков. Многие сложные фишки имеют отверстия, но лишены следов стертости от шнурка. Видимо, связки подобных предметов не висели на шее владельцев, а лежали в хранилищах.
В своей монографии ШБ приводит таблицу соответствий между пятью десятками типов фишек и древнейшими знаками рисуночного письма. Эти соответствия бесспорны и очевидны, охватывая такие понятия, как ягненок, овца, корова, собака, хлеб, закром, масло, пища, сладости или мед, пиво, овечье молоко, шерсть, различные виды одежды, металл, кровать, браслет, благовоние, гвоздь, нога и др. Остаются, конечно, рисунки, которые к фишкам возвести невозможно, так что определенный логический рубеж между системой фишек и письменностью, видимо, был. Его можно сравнить с переходом от иероглифики к алфавиту. Главное, что наличие системы фишек открыло дорогу для сложения письменности.
Как сама исследовательница, так и ее критики и рецензенты уделяют большое внимание теме происхождения абстрактной идеи числа. Мысль о том, что вплоть до появления письменности представление о количестве предметов было неотделимо от них самих, явилась той основой, с которой ШБ начала возведение всей своей теории. Большой интерес представляют в этом смысле так называемые числовые таблички, появляющиеся в уруке-6 (сам Урук, Хабуба, Сузы 18, Чога-Миш) и продолжающие использоваться вплоть до периода джемдет-наср (урук-3) включительно. Поздних экземпляров особенно много в Иране прото-эламского (синхронного джемдет-насру) времени, включая такой удаленный на восток памятник как Шахри-Сохте (его самый нижний слой 10). Числовые таблички примерно на 200 лет предшествуют древнейшим рисованным знакам. Они невелики (умещаясь в ладони), грубо вылеплены и слабо обожжены, а разнообразие знаков на них невелико - в основном округлые и треугольно-конические вдавления. ШБ доказывает, что эти знаки наносились не стилями, а фишками, нередко одной фишкой, вдавливаемой попеременно основанием, верхом или боком. Знаки такого рода соответствуют определенным мерам зерна (и редко, возможно, масла), размерам земельных участков и определенному числу голов скота. С появлением пиктографии особый знак числа стал наноситься вместе со знаком, определяющим существо предмета. Как известно из других исследований, короткий клин (конус, вдавленный боком) = 1, круг = 10, длинный клин = 60, длинный клин с защипом = 600, большой круг = 3600. Теперь оказывается, что первоначально "1" соответствовало также малой, а 10 - большой мере зерна (для более крупных цифр подобные соответствия также возможны). ШБ приводит данные И.М. Дьяконова о существовании у шумеров наряду с особыми корнями для обозначения цифр от 1 до 10 параллельной архаичной системы, в которой названия цифр от 4 до 7 конструируются путем агглютинации всего лишь трех корней (1, 2, 3). Она также приводит данные различных языков о наличии разных названий цифр в применении к разным категориям объектов, хотя в большинстве случаев речь идет лишь о числах не далее двух или трех. В то же время (как заметила в частности К. Джастес; Justus 1993: 105-107), лингвисты реконструируют числа до десяти уже для прото-индоевропейского языка. Не ясно поэтому, действительно ли в Месопотамии абстрактный счет появился лишь вместе с письменностью, или использование знака для меры зерна в качестве цифры связано лишь с необходимостью чаще вести учет зерну, чем иным продуктам.
Поскольку раскопанные центры урукского времени легко пересчитать по пальцам, а рисуночных табличек, особенно надежно стратифицированных, найдено очень мало, дискуссия о том, насколько древнейшие знаки письменности являются прямым воспроизведением фишек, равно как и о месте числовых табличек в процессе возникноения письменности, будет продолжаться. Другими (не обязательно альтернативными) источниками соответствующих идей могли быть знаки и изображения на печатях и на сосудах, хотя конкретных исследований на этот счет нет и ШБ относится к такой возможности скептически. Сейчас все согласны как минимум с тем, что наличие сложной знаковой системы, какую представляли собой фишки в IV-ом тыс. до н.э., возникновению письменности в огромной мере способствовало. Нам поэтому хотелось бы обратить внимание на тот аспект исследования, который обошли вниманием большинство рецензентов и который оказался в полной мере раскрыт лишь в монографии ШБ, но не в ее предшествовавших статьях. Речь идет о связи так называемых сложных фишек с образованием в южной Месопотамии древнейшего в истории государства. ШБ доводит до конца давно назревавшую ревизию представлений об уруке-4 как некой, пусть условной, но все же - благодаря появлению письменности - значимой грани, определяющей переход к государственной организации в Месопотамии. Решающим периодом в сложении новой политической системы следует, по ее мнению, считать средний урук (периоды 9-6).
Простые фишки в виде тригонометрических фигур без дополнительных деталей появляются в конце IX тыс. до н.э. в докерамическом неолите Б и имеют весьма четко очерченный ареал распространения. Он включает юго-западную Анатолию (Чаюню, Гритиль, Кан-Хасан - но не Чатал-Хеюк), Левант (Айн-Газал, Иерихон, Бейсамун, Бейда, Мегиддо) и северную Месопотамию - Загрос (Тепе-Асиаб, Немрик, Гандж-Дарех, Телль-Магзалия). За пределами Плодородного Полумесяца фишки есть в джейтунской культуре, но не в белуджистанском Мергаре. ШБ чересчур категорична, предполагая во всех случаях использование фишек для мнемонических целей. Это маловероятно, например, для Джейтуна, где число фишек и набор форм (тех же, кстати, что и позже в иранском Тепе-Гиссаре) весьма ограничены. В Тепе-Гавра конусы с отогнутым верхом (имеющие прототипы уже в Хассуне и точные параллели на Илгынлы-депе в южной Туркмении IV тыс. до н.э.) скорее всего являются схематическими фигурками адорантов, откинувших голову, чтобы взирать на божество (иконографическая схема, сохраняющаяся вплоть до стелы Хаммурапи). На самом деле не столь уж существенно, каково было назначение фишек ранее конца V-го тыс. до н.э. В культуре устойчива и уникальна именно форма, а функция легко меняется в силу разных причин. Неолитическая экономика вряд ли нуждалась в сложной коммуникационной системе. Важно то, что когда подобная потребность возникла, фишки - чем бы они ни были раньше - определили путь развития подобной системы.
Заслугой ШБ является не только доказательство происхождения конкретных шумерских знаков от фишек (здесь, повторяем, еще много неясного), но и демонстрация того, как в конце V тыс. до н.э. (позднеубейдский слой урук 17, 4400 до н.э.) на основе простых фишек начинают развиваться сложные и как процесс создания этой коммуникационной системы совпадает с основанием первых святилищ и дальнейшим строительством все более помпезных монументальных зданий в квартале Эанна. Тригонометрические формы в это время быстро разнообразятся, дополняются иконическими изображениями (миниатюрные сосудики, топорики, фигурки животных) и покрываются всевозможными насечками и вдавлениями, знаковая природа которых не вызывает сомнений. Подавляющее большинство сложных фишек происходит из Урука, а кроме того, из Суз, Чога-Миш, Телло и Хабубы-Кабиры, причем типы фишек во всех этих случаях общие. Сложные фишки найдены еще на нескольких памятниках Месопотамии (Телль-Билла, Нузи, Ур, Ниппур, Телль-Брак), но в меньшем количестве и в основном иных типов, чем в Уруке. Корреляция сложных фишек с монументальной архитектурой документирована не только для Урука, но и для Хабубы-Кабиры, где их находки сосредоточены в квартале Телль-Каннас. Хабуба синхронна уруку 6-5 и представляла собой обнесенный стеной город, просуществовавший примерно 120 лет. Хабуба не имеет никаких параллелей в Сирии середины IV-го тыс. до н.э. и, безусловно, являлась южномесопотамской колонией. Скорее всего речь идет о колонии конкретно Урука, но поскольку в Ниппуре соответствующие слои не раскопаны, здесь следует пока соблюдать осторожность.
После появления письменности сложные фишки постепенно исчезают, простые же - сохраняются, что еще раз доказывает однофункциональность сложных фишек и письменности.
Сложение системы сложных фишек происходило в пределах гораздо меньшей территории, чем зона распростраения простых - видимо, только южной Месопотамии. В Сузах в доурукское время известны лишь простые фишки, а сложные появляются лишь после захвата этого центра месопотамцами в период урук-6 (впрочем точными данными о наличии или отсутствии фишек в слоях, непосредственно предшествующих урукской оккупации, археологи не располагают). Само возникновение месопотамской колонии в Сузах знаменательно, ибо примерно совпадает по времени с основанием Хабубы. Маштабы строительства в южномесопотамских колониях на Евфрате и в Сузиане и следы разрушений, которые предшествовали урукскому слою в Сузах, позволяют предполагать военную экспансию, что находит подтверждение и в известных изображений "сцен насилия" на урукских печатях. Принимая во внимание, что от Суз до Хабубы порядка 1000 км, наличие этих колоний можно считать аргументом в пользу возникновения в уруке-6 государства.
Другим аргументом служит общественное строительство в квартале Эанна. Оно стало набирать темпы в уруке-9 (4800 до н.э.) и достигло огромных масштабов в уруке-6-4b. Раньше других возводятся Храм с мозаикой из каменных конусов (урук-6) и Храм из известняка (урук-5). Здания C, D, F, G, H и Колонный храм датируются уруком 4b. Постройки этого комплекса отличаются большими размерами (многие сотни квадратных метров), наличием просторных внутренних помещений, использованием в облицовке камня, цемента, асфальта, а также декором стен из утопленных острым концом в кладку цветных конусов. Между периодами 4b и 4a Эанна перестраивается, но с сохранением прежних архитектурных канонов. Между 4a и 3 квартал разрушен, после чего в уруке-3 архитектура меняется - появляются зиккураты.
Время момунентального строительства в Эанна совпадает не только с расцветом системы сложных фишек, но и с господством в глиптике легко узнаваемой фигуры бородатого мужчины в круглой шапочке, интерпретируемой как Эа (правитель-жрец). После урука-4а Эа навсегда исчезает из иконографии. Сами цилиндрические печати со сценами с участием Эа тоже появляются в уруке-6. В Эанна в изобилии найдены знаменитые сосуды со скошенным венчиком - грубо слепленные в ямке в земле и плохо обожженные трапецевидные в сечении чашки. Как это убедительно показал Т. Бил (Beal 1978), эти сосуды скорее всего использовались людьми, несшими в храм порцию ячменя в качестве стандартного приношения. В уруке-3 (период джемдет-наср) форма таких сосудов резко меняется; теперь они напоминают цветочный горшок и имеют большую емкость.
По-видимому, в уруке-6-5 месопотамская культура оказала влияние на Нижний Египет, где появляются конусы для отделки стен и цилиндрические печати (Dalley 1992: 8). Это влияние могло стать катализатором для неожиданно быстрого и раннего (на фоне поздней неолитизации долины Нила) формирования египетского государства.
Вся совокупность данных (монументальная архитектура, удаленные города-колонии, фигура Эа, вероятно, сосуды для приношений и, наконец, сложение развитой коммуникационной системы, какой являлись сложные фишки, очевидно, обслуживавшей храмовые хозяйства) свидетельствует о возникновении государственности не в уруке-4, а уже в уруке-6, т.е. в середине - третьей четверти IV-го тыс. до н.э. Под государственностью мы имеем в виду наличие специализированной системы централизованного управления, охватывающей как минимум десятки тысяч людей. Какие именно формы имела такая система, пока не известно. Изображения Эа сами, строго говоря, не означают, что решения принимались одним лицом. Отсутствие в урукское время богатых захоронений и сколько-нибудь значительных предметов из драгоценных металлов, делает проблематичным сопоставления с материалами раннединастического периода.
К сожалению, остаются не исследованны урукские слои в Ниппуре, где мог находиться конкурирующий центр власти в южной Месопотамии. Обследования показали (Adams 1981: 69-71), что в раннем-среднем уруке площадь поселений района Ниппур - Адаб составляла 362 га, а района Урука - 173 га; в позднем соответственно 382 га и 200 га. Сам Урук всегда был правда вдвое более крупным центром, чем Ниппур. В раннем-среднем уруке город занимал 70 га, в позднем - 100 га. Подобные цифры вроде бы указывают на постепенное возвышение Урука над своим северным конкурентом. В пользу того, что именно Урук находился в фокусе событий IV-го тыс. до н.э., свитедельствуют и данные о ходе урбанизации, которая именно в раннем-среднем уруке достигла максимума - 40%. В районе Ниппура она не превышала 26%.
Все эти данные известны уже довольно давно. Заслуга ШБ состоит в том, что она добавила к ним важнейшее недостававшее звено - доказала, что в уруке-6-5 существовала знаковая система, которая служила для нужд хозяйственного учета и была функционально аналогична древнейшей письменности периода урук-4. Если говорить о внемесопотамских параллелях этой системе, то они напрашиваются сами собой. Это перуанские кипу, археологически известные с цивилизации уари (7 в. н.э.) и затем усовершенствованные инками (15-16 вв.). При полном внешнем несходстве, кипу и фишки близки по смыслу. С их помощью можно было передавать числовую информацию, касающуюся определенных категорий предметов, учет которых был важен для поддержания социополитической организации государственного уровня. Соответственно именно такая коммуникационная система, а не письменность сама по себе и должна рассматриваться как неоходимое условие существования централизованных сообществ размером 50-100 тыс. чел. и выше.
Материал размещен на сайте при поддержке гранта №1015-1063 Фонда Форда.